«ЖДИ МЕНЯ И Я ВЕРНУСЬ...»
Григорий Михнов-Вайтенко не так давно писал в фб, что где-то в Норильске на выступлении Симонов признался: «Жди меня...» не про войну, а про ожидание ареста. Написано, мол, до войны.
И текст это подтверждает. Совсем не фронтовой мотив пронизывает всё стихотворение: «Жди, когда других не ждут, / позабыв вчера...»; «Жди, когда из дальних мест, / Писем не придет, / Жди, когда уж надоест / Всем, кто вместе ждет...» – это не про фронт, а про отречение от того, кто попал «в места не столь отдаленные», про «десять лет без права переписки». Но никак не про сражающегося бойца. Про лагерь и строки «Не желай добра / Всем, кто знает наизусть, / Что забыть пора...» Пропавших без вести на фронте ждали еще и в 60-х. Помню это с отрочества.
Ну и невозможное во фронтовые дни, если речь о воюющем друге: «Пусть друзья устанут ждать, / Сядут у огня…»
Я позвонил Грише, и он сказал, что подробности спрашивать надо не у него, а у Леши Симонова, который тоже присутствовал при рассказе об этом эпизоде. Рассказывал кто-то, кто был на том симоновском выступлении в Норильске.
Там только одна строка перелицована: "...Как среди огня / Ожиданием свои ты спасла меня..." Было что-то вроде: "...Как, любовь храня, / Ожиданием свои ты спасла меня..."
Ахматова в Ташкенте о Симонове (рассказ Берестова): «Странно… Боевой офицер, а всё время считает женские измены. Вот измена… Вот и еще одна…»
...
ЗЫ. Пишет мне Serge Borodin:
«Мой отец был артистом-чтецом в Москонцерте и трижды встречался с Симоновым. По его словам, это было написано до войны, после ареста семьи какого-то друга или соседа КМС, но признать это публично при коммунистах во власти было невозможно.
Отец со сцены читал Самойлова, Межирова, Слуцкого, Горбовского, Британишского, Марка Соболя, Пушкина, но не Симонова.
Андрей Чернов.
